… В Театре на Таганке как-то состоялся такой диалог полулегального драматурга Эрдмана с полуподпольным поэтом-исполнителем Высоцким:
— Как вы пишете, Володя?
— Я пишу на магнитофон, Николай Робертович.
— А я — на века.
Может, это и анекдот, но реактивный юмор Эрдмана передает точно. Да и с самооценкой перебора нет: сегодня западные искусствоведы ставят эрдмановскую пьесу “Самоубийца” в четверку лучших произведений мировой драматургии ХХ века. Вместе с “Вишневым садом”, “В ожидании Годо” и “Трамваем “Желание”.
Но при жизни драматурга не вышло ни одного его сборника, а пьеса «Самоубийца» на родине впервые увидела свет рампы через 17 лет после смерти автора, в 1987 году… Хотя в наших книжных магазинах Эрдмана по-прежнему не сыщешь днем с огнем
ЧТО НАДО ПЕРЕЖИТЬ, ЧТОБЫ ПИСАТЬ НА ВЕКА?
НИКОЛАЙ РОБЕРТОВИЧ ЭРДМАН.
Нельзя не сказать и о том, что все знавшие его, признавали Эрдмана на редкость обаятельным человеком. Он был элегантен, немногословен, не любил фамильярность, обладал высоким благородством и непередаваемой искренностью души. Говорят, что Эраст Гарин, играя Короля в «Золушке», изображал именно Николая Робертовича.
Он рано начал писать стихи. Есенин всерьез говорил: «Что я, вот Коля – это поэт!» Маяковский просил его: «Научите меня пьесы писать». Горький приглашал на Капри и одобрительно отзывался о пьесе «Мандат». Им восхищались Булгаков и Зощенко, Мандельштам и Пастернак, Шолохов, Платонов и Эйзенштейн, корифеи лучших театров…
В 1960-е г. его боготворили Владимир Высоцкий и Вениамин Смехов. Высоцкий «бисировал» у него в гостях по просьбе хозяина дома: «Открою кодекс на любой странице – и не могу, читаю до конца...» Эрдман, писал Смехов, был первым из поэтов, кто принял Высоцкого безоговорочно – как равного себе.
«… А Эрдман был гениален, и отец <Владимир Масс> это признавал. У Грибоедова одна пьеса, у Эрдмана — всего две. Но это шедевры. К сожалению, у нас не до конца понимают, кто такой Эрдман. Даже его постперестроечная известность пришла к нам с Запада. Там его пьесы ставились, ими восхищались. А у нас, в Театре Сатиры, хоть и поставили через полвека “Самоубийцу”, но выкинули все острые моменты…»
(Анна Масс)
Юрий Любимов ввел Эрдмана в худсовет Театра на Таганке, и в последние шесть лет жизни Николай Робертович узнал и почувствовал любовь к нему и его таланту молодых коллег, становившихся прямо на глазах корифеями сцены, как когда-то он, двадцативосьмилетний, был безоговорочно признан великим драматургом. Он участвовал в написании сценариев для Любимова, инсценировал «Героя нашего времени», создавал репризы, стихотворные тексты (например, для «Пугачева»), его голос был одним из авторитетнейших на репетициях и при обсуждении выпускаемых спектаклей.
***
Николай Робертович родился 16 ноября 1900 г. в Москве в семье мещанина Роберта Карловича Эрдмана, трудового мигранта из Германии, и его русской православной супруги Валентины Борисовны. Отец его работал бухгалтером, в доме царил привычный для интеллигенции уклад жизни. Соответственно ему протекало и детство Николая, рано «заболевшего поэзией», но в целом — обычного ребенка с присущими ему шалостями, мыслями и чувствами. Однако весьма умного и внимательного: «Сюрпризы кончаются рано. К четырем годам их у меня уже не было. За несколько дней до Рождества я знал, что будет елка. И когда в Сочельник открывали дверь в гостиную, я играл удивление, чтобы не обидеть родителей». ………
…….. В. Маяковский восклицал, обращаясь к Эрдману: «Научите меня писать пьесы!» Есенин заявлял, что это, пожалуй, единственный сатирик, который «умеет высмеять систему в целом». И это после первой постановки! Впрочем, еще до нее, после читки в «Крестьянской газете» Шолохов и Платонов горячо поддержали автора. Правда, отец дома произнес только одно слово: «Доиграешься…». Следующей пьесе повезло меньше. «Самоубийцу», как только текст был представлен в Репертком, сразу запретили… ……………………..
«Эрдман был удивительной фигурой. Есенин говорил: «Что я, вот Коля — это поэт», — и он не кривлялся. Если вы прочтете его несколько стихов, вы поймете, что это замечательный поэт. И очень разносторонний. И может быть, действительно, он единственный советский сатирик. Почему единственный? Потому что он систему осмеял. Всю систему целиком. Он показал, что это полнейший идиотизм. Каждый по-своему реагировал: Бунин написал «Окаянные дни» и уехал отсюда. А Коля ушел на дистанцию от них. Поэтому он так блестяще ответил, когда Сталин должен был приехать к Горькому на дачу. И Катаев с компанией прибежали к Эрдману и говорят:
— Коля, Горький тебя просит в восемь быть у него, приедет Сталин, и мы поможем как-то твоей судьбе. Мы уверены, он тебя простит.
И он им сказал:
— Простите, я сегодня занят — у меня большой заезд, — он всю жизнь играл на бегах.
Они говорят:
— Ну ладно врать-то, — и убежали, думали, что он дурака валял. Но он не поехал к Горькому. А поехал на бега. Вот такой господин был. Это редко кто б себе позволил сделать в этой стране…»
(«…Рассказы старого трепача. Любимов Юрий Петрович», фрагм.)
*** *** ***
Писательница Анна Масс — одна из тех, кто хорошо помнит живого Эрдмана. С ее отцом — ВЛАДИМИРОМ ЗАХАРОВИЧЕМ МАССОМ — Эрдмана связывала полувековая дружба. Одно время они были соавторами. Их самая знаменитая совместная работа — сценарий “ВЕСЕЛЫХ РЕБЯТ”. Правда, из титров обе фамилии в последний момент исчезли: незадолго до выхода ленты сценаристов сослали в Сибирь как “врагов народа”.
Не надо басен
— Мой отец был из богатой купеческой семьи. Его тоже сначала хотели направить по торговой части, но он больше тяготел к творчеству. В детстве ездил к родственникам в Витебск, где общался с Марком Шагалом, и тот даже учил отца рисовать. После революции отец работал у одного деятеля Наркомпроса, писал рецензии на спектакли. Чиновник был к нему расположен и однажды сказал: “Массик, а почему бы вам самому не написать пьесу?” В то время в Москве как раз возник театр Фореггера, в котором ставили капустники и пародии. Отец начал писать для них пьески на злобу дня, и они полюбились публике.
— На театральной почве он, видимо, и познакомился с Эрдманом?
— Познакомились они в кабачке “Нерыдай”. Было такое в начале 20-х годов заведение для богатых нэпманов. Перед эстрадой там стоял длинный стол, за который хозяин сажал творческую молодежь. Там бывали Рина Зеленая, Борис Бабочкин — будущий Чапаев в кино, композитор Матвей Блантер, писатель Виктор Ардов. Они должны были развлекать публику — читать стихи, показывать сценки, музицировать. Что они с удовольствием и делали, а хозяин их за это кормил.
Эрдман в отличие от других завсегдатаев “Нерыдая” был уже знаменит: его пьеса “Мандат” шла у Мейерхольда. Сейчас понятно, что пьеса была абсолютно антисоветская, но тогда власти ее еще не раскусили, и она шла на ура. Постепенно отец и Эрдман начали писать вместе.
— Зачем каждому из них понадобился соавтор?
— Я спрашивала у отца, он отвечал: “Мне так легче”. Эрдман был мастер репризы, убойной реплики. Но чтобы вставить эту реплику, надо к ней подвести действие. Помимо пьес они вместе писали басни — совершенно непечатные по тем временам: антисоветские и скабрезные. Их читали в компаниях. Вдвоем же они написали мюзикл “Музыкальный магазин” для Леонида Утесова. Его сюжет лег потом в основу “Веселых ребят”: простой пастух Костя становится руководителем джаз-оркестра.
— Говоря современным языком, Эрдман и Масс раскрутили Утесова?
— Скажем так: благодаря “Музыкальному магазину” Утесов со своим джазом прославился. До такой степени, что начинающий режиссер Григорий Александров решил сделать кинокомедию с Утесовым в главной роли. А Масса и Эрдмана попросил написать киносценарий. В 1933 году фильм заканчивали снимать в Гаграх, пресса всячески его рекламировала, поскольку это была первая советская кинокомедия. И там же, в Гаграх, Масса и Эрдмана в сентябре 1933 года арестовали.
— За что?
— На кремлевском банкете в честь японского посла выступал великий актер ВАСИЛИЙ КАЧАЛОВ, и подвыпившие партийцы попросили его почитать “что-нибудь повеселей”. Качалов стал читать басни. И тут возник Ворошилов: “Кто автор этого хулиганства?” Качалову ничего не оставалось, как назвать. Он потом страшно страдал, к моей матери приходил, становился на колени. Разумеется, он не ожидал такой реакции...
— Не по этому ли поводу басня: “Однажды ГПУ пришло к Эзопу и взяло старика за жопу. Смысл этой басни ясен: не надо басен”?
— Не по этому, но получилось в точку. Можно сказать, им повезло, что это был 33-й год, а не 37-й... Их не пытали, не мучили. И отделались оба сравнительно легко: 3 года ссылки и запрет на 10 лет жить в больших городах. Эрдмана отправили в Енисейск, Масса — в Тобольск. Из искусства “всего лишь” были вырваны два его ярких представителя в расцвете лет и творческих сил.
— А как они потом относились к тому, что из титров “Веселых ребят” вырезали их имена?
— Говорили, что Александров так изувечил сценарий, что им не жалко.
— А какие он внес изменения?
— Во-первых, убрал все “политические” колкости, без чего Масс с Эрдманом не могли обойтись. Во-вторых, вставил чисто киношные сцены — знаменитые драки, например. Кстати, когда фильм вышел, отец и Эрдман уже были в ссылке, и моя мать с маленьким сыном (меня еще не было) осталась без средств. Тогда ей посоветовали обратиться в суд. И действительно адвокат отсудил гонорар за сценарий — довольно крупную сумму.
Ансамбль песни и пляски гестапо
— В Тобольске отец прожил недолго. За него хлопотал Вахтанговский театр, в котором служила моя мама Наталья Масс. Благодаря этому заступничеству отца перевели из маленького Тобольска в Тюмень, где имелся свой театр. Отец стал его художественным руководителем. А потом Масса перевели в Горький, где он возглавил молодежный театр. В 41-м году театр организовал агитбригаду и стал ездить по фронтам. В 43-м отца простили и разрешили жить в Москве. А Эрдману пришлось ждать до 1947-го.
— После всех злоключений у него с Эрдманом сохранились дружеские отношения?
— Да, они дружили по-прежнему, но вместе больше не работали. Эрдмана в 1940-м взяли в ансамбль песни и пляски НКВД (после войны, кстати, Эрдман вопрошал: “ почему Гиммлеру не пришло в голову создать ансамбль песни и пляски гестапо?.. Творческого подхода не хватало. А вот Лаврентий Палыч умел подбирать кадры... ”). В том ансамбле он встретился с МИХАИЛОМ ВОЛЬПИНЫМ — он стал его соавтором до конца жизни. Самые известные их работы — сценарии кинофильмов “ЦИРК”, “ВОЛГА-ВОЛГА”, “СМЕЛЫЕ ЛЮДИ”.
Я помню, как первый раз Эрдман и Вольпин с женами пришли к нам в гости году в 48-м. Николай Робертович был очень обаятельный, бабы в него страшно влюблялись. Он слегка заикался и казался очень грустным человеком. И вот с этим своим грустным видом он произносил такие фразы, от которых все лежали вповалку. Помню, как я, 13 лет от роду, ревела в коридоре после того, как услышала суждение Николая Робертовича: для меня, дескать, не существует такого понятия, как “умная женщина”, — важна только красота. А я-то считала себя хоть и не красивой, зато умной девочкой...
— Вы считаете, что ссылка надломила Эрдмана, а драматург Иосиф Прут, чья дача тоже была по соседству, в своих воспоминаниях написал, что Эрдман вернулся в Москву таким же, каким и был.
— Приехал он испуганным. А Зощенко говорил, что испуганный писатель — уже не писатель. Талант остался, но не было куража. В ссылке Эрдман пытался писать новую пьесу, но ничего у него не вышло. ….
*** *** ***
… Ансамбль расформировали вскоре после войны, и Николая Робертовича вновь заставили вернуться из Москвы в Калинин.
«…В Калинине Николай Робертович встречался с Осипом Эмильевичем и Надеждой Яковлевной Мандельштамами, подыскал им жилье в частном секторе. Наверняка были у него здесь и другие встречи и знакомства – до и после войны. Надо бы заняться краеведческим поиском в этом направлении. В любом случае мы теперь твердо знаем: «Волга-Волга» написана в этом городе, на берегах Волги…» (В. Воробьев, профессор Гос. академии славянской культуры)
...из неопубликованных...
Из воспоминаний Надежды Мандельштам:
«Эрдман попался, как известно, за басни, которые Качалов по легкомыслию прочел на кремлевской вечеринке. <...> все остроумцы были арестованы и высланы, причем Миша Вольпин попал не в ссылку, а в лагерь — у него, насколько я знаю, были старые счеты с органами, и он еще мальчишкой успел им насолить. Говорят, что Эрдман подписывался в письмах к матери "мамин сибиряк" и сочинил прощальную басню: "Однажды ГПУ явилося к Эзопу и хвать его за жопу. Смысл сей басни ясен: не надо этих басен!"... Такова была жизненная программа Эрдмана, и больше до нас не доходило ни басен, ни шуток — этот человек стал молчальником. В противоположность О. М., который отстаивал свое право на "шевелящиеся губы", Эрдман запер свои на замок. Изредка он наклонялся ко мне и сообщал сюжет только что задуманной пьесы, которую он заранее решил не писать».
Только в 1948 он получает в столице временную прописку, которую приходилось, унижаясь, постоянно продлевать. Наконец, в 1951 г. лишенец Эрдман получает Сталинскую премию (!) за сценарий фильма «СМЕЛЫЕ ЛЮДИ» и в результате легализует свое пребывание в Москве.
***
« … Эрдман написал прекрасные интермедии к спектаклю «Пугачев», которые сразу выкинули. Он мне все советовал поставить «Пугачева», я говорил, что я не знаю, как это ставить. Он говорил: «Ну вот, Мейерхольд хотел ставить, все тоже не знал, так и не поставил, просил Есенина дописать». Мейерхольду казалось, чего-то не хватает. Есенин отказался, сказал: «Нет, вот так написал, Ось, ничего дописать нельзя». А Эрдман написал очень смешные, великолепные интермедии. Он нашел сочинения Екатерины — она писала пьесы и очень много, целый том был. И написал остро сатирические интермедии о потемкинских деревнях, ну как в России всегда делают показуху. Ну и как всегда, чрезвычайно остроумно. Там были такие перлы. Сгоняли народ приветствовать императрицу — генерал устраивал показуху, чтоб ее дорога была сплошным праздником: строили фальшивые деревни, чтоб она проезжала по цветущей России, чтоб кругом все ликовало, ну как советские делали, то же самое, традиции те же. И когда народ собирали, то этот генерал осмотрел всех и говорит:
— Неужели у вас другого народа нет?
— Ваше превосходительство, сейчас сделаем, — и наряжали народ. И они их одевали в венки, наряжали примерно так, как Пырьев наряжал актеров в «Кубанских казаках». Кубань — житница хлеба была раньше. Это при Екатерине особенно было. Отсюда — ее фаворит Потемкин, отсюда и пошло выражение «потемкинские деревни»…
(«…Рассказы старого трепача. Любимов Юрий Петрович», фрагм.)
***
В течение последующих двадцати лет он сделал очень много как сценарист – и в большом кино, и в анимации. Он дописал за Евгения Шварца «Каин XVIII» поразительного по глубине фильма. Затем последовали незабываемые «МОРОЗКО», «ГОРОД МАСТЕРОВ», «ОГОНЬ, ВОДА И… МЕДНЫЕ ТРУБЫ», «ПРИНЦ И НИЩИЙ»…
А в мультипликации – «Федя Зайцев», «Остров ошибок», «В некотором царстве», «Поди туда, не знаю куда», «Кот, который гулял сам по себе», «Двенадцать месяцев», «Приключения Мурзилки», «Снежная королева»...
К сожалению, до конца жизни он так и не успел закончить пьесу «Гипнотизер» — о том, как трудно говорить правду. Но блистательный автор оставил нам богатейшее наследие, на котором выросло не одно поколение и которое известно даже тем, кому не знакомо имя Николая Робертовича Эрдмана.
***
Один поэт, свой путь осмыслить силясь,
Хоть он и не был Пушкину сродни,
Спросил: "Куда вы удалились,
Весны моей златые дни?"
Златые дни ответствовали так:
– Мы не могли не удалиться,
Раз здесь у вас такой бардак
И вообще, черт знает что творится!
Златые дни в отсталости своей
Не понимали наших дней.
========================================
ВИДЕО:
1. Николай Эрдман читает интермедии к спектаклю "Пугачев"(1967)
2. Больше, чем любовь: Николай Эрдман и Ангелина Степанова
3. "Смелые люди"(1951)
4. "Огонь, вода и ... медные трубы"(1967)
5. Мультфильм "Кот,который гулял сам по себе"(1968)
6. "Морозко"(1964)
7. "Волга - Волга"(1938)
8. "Самоубийца"(1990)